Война ротмистра Тоота - Страница 57

— Возможно, и так, но вам-то что за дело? — стараясь говорить как можно равнодушней, зевнул Странник.

— Я подумал о покушении… Вся эта шумиха с хонтийскими диверсантами, выходящими из деревьев, тоже…

— Если можно, ближе к делу.

— Не знаю. Может, это как-то связано…

— К делу!

— Эта фабрика в годы войны принадлежала бургомистру. То есть она принадлежала ему ещё до войны, но тогда он был ещё чиновником градоуправления, а когда хонтийцы вошли в город, они поставили его бургомистром.

— Занятно. И что с того?

— Когда стало понятно, что хонтийцы не удержат город, среди их пособников началась паника. Они понимали, что новая власть их не помилует. В этот момент на пороге этих людей начали появляться некие личности с предложением выкупить за смешные деньги недвижимое имущество: магазины, фабрики, дома. У тех, кто отказывался, возникали проблемы с отъездом — никто, кажется, не смог покинуть город до вступления наших войск. Дальнейшая участь их понятна…

— Поучительная история. Но для чего вы ехали в такую рань?

— Меня в то время не было в Харраке, — покачал головой главный инженер. — Я вернулся из эвакуации позже. Но люди, пережившие хонтийцев, шепчутся, что за этими сделками на самом деле стоит Керр Несс. Если объединить в единое выходящих из деревьев хонтийских диверсантов, фабрику, хозяином которой недавно являлся хонтийский прихвостень, а сейчас неизвестно кто, и окопы на территории этой фабрики, всё выстраивается в логическую цепочку…

— Да, я понял. Благодарю вас. Это ценная информация. Думаю, несколько позже мы ещё встретимся с вами и обсудим её подробнее.

Бронеход с обезглавленной голубой змеёй на броне выехал через КПП завода излучателей. Тяжёлые ворота с протяжным шипением сомкнулись за ним, но Тоот сейчас, казалось, не слышал ни этого звука, ни тихих разговоров легионеров в десантном отсеке. Вал Грас молчал, и ротмистр был ему благодарен за молчание. Ночной разговор с механиком-водителем объяснял многое. Но далеко не всё. Руины миропонимания подверглись новому обстрелу: его брат — любимый старший брат, опора и образец в жизни — возглавляет какую-то странную организацию. То ли колонию выродков под землей, то ли дезертировавшую воинскую часть, укрывшуюся в катакомбах, то ли уж совсем не пойми что… какую-то секту отшельников, вроде тех, что прятались в горных пещерах в давние времена.

«Кажется, они считали, что мир суетен и безжалостен, и потому прятались от всех прочих». Но брат, посылая вахмистра Граса найти его, уж точно не собирался объяснять Атру всю прелесть бытия в подземелье. Да и нападение на танковый завод никак не назовёшь актом отшельнического самоотречения. Тоот, быть может, впервые в жизни, сознательной жизни, решительно не знал, как поступить. Долг требовал, сцепив зубы и не давая выхода родственным чувствам, идти на приём к шефу и официально докладывать, что во главе искомых диверсантов, нападавших на лабораторию, стоял его старший брат, доблестный полковник Тоот, герой обороны Торнаты и прочее, прочее, прочее. А если жить с этим нестерпимо, то после доклада отойти в тёмный угол и застрелиться, чтобы не позорить малодушием офицерский мундир. Сейчас Тооту больше всего хотелось застрелиться до доклада.

Понимая всю абсурдность происходящего, Тоот принял бронированный чемоданчик, безучастно дал застегнуть железный браслет на запястье и, подобно механической кукле, пошёл к выходу. Теперь он ехал, повторяя, чтобы как-то отвлечься:

— Сообщить начальнику лаборатории на танковом заводе, что шеф контрразведки хочет видеть его по окончании рабочего дня. Сообщить…

Бронеход въехал на мост.

Резкая боль пронзила тело ротмистра. Ему казалось, все без исключения клеточки организма буквально вскипают. Он взвыл. Этим криком, переходящим в звериный вой, наполнился весь бронеход. Рядом, вцепившись в рычаги управления, надсадно орал Вал Грас. Железные ребята охраны, гвардейцы Стальной Когорты, катались по полу десантного отделения, вопя, не замечая друг друга, ища и не находя спасения. Последнее, что осознал Тоот: бронеход проскакивает мост и на всём ходу слетает в кювет, сбивая и без того покосившийся фонарный столб.

ГЛАВА 21

Короткий, не более трёх секунд, звук вывел Тоота из небытия. Короткий, точно кто-то одним махом разорвал над головой у ротмистра кусок брезента. «Автоматная очередь», — механически определил Атр, включая одну из намертво въевшихся программ: засечь огневую точку, укрыться, стать маленьким, незаметным, слиться с камнем, обратиться в туман. В любом случае — выжить. «А вот и ещё одна».

Атр дёрнулся, точно от удара током. Боли не было, но, казалось, стоит пошевелиться, и она вернётся. Бронеход лежал на боку, задрав в воздух колёса правого борта. В десантном отсеке послышалось слабое шевеление, затем стон. Вдруг что-то тяжёлое грохнуло по броне, дверца поднялась, и над головой Атра раздался гневный рык:

— Эй, курортники! Чего разлеглись?! Ротмистр Тоот, встать! Валяешься, будто выпал из задницы герцога Карса.

Какая-то неведомая, вернее, хорошо забытая сила подняла, словно подбросила офицера Боевого Легиона. В ушах далёким эхом звучало: «Курсант Тоот, слушать меня. Навостри уши, будто собираешься резать ими колючую проволоку. Массаракш. Оставь грязь свиньям. Что ты её обнял, как чужую жену? Бегом на огневой рубеж!»

Сейчас, как и тогда, после двухдневного марш-броска под проливным дождём по раскисшему лесу через болота, завалы и минные поля, этот голос одним звучанием своим вернул его к жизни, заставил подскочить, на ходу приводя себя в порядок. Мир вновь обрёл чёткость очертаний, но оттого не стал менее абсурдным. Перед ним на броне стоял длинный худой старик в поношенной серой форме армейского образца без знаков различия, с завязанным левым рукавом. Половина лица его была закрыта холщовой маской, какую обычно носили после сильного ожога, и только неизменная зубочистка, перекатывающаяся в уголке губ, да голос оставались прежними.